Грюнвальд. Разгром Тевтонского ордена - Страница 51

В этой представлявшейся совершенно безвыходной (для «тевтонов») ситуации на подмостках истории появился комтур орденского города Швеца Генрих фон Плауэн – «доблестный муж с железной волей», воистину ставший спасителем ордена Девы Марии в годину тяжких бедствий. В преддверии битвы при Танненберге фон Плауэн получил от гохмейстера Ульриха фон Юнгингена 2000 воинов и приказ охранять от неприятельского вторжения орденскую провинцию Помереллию, собирать отряды наемников и крестоносцев-«интернационалистов» («военных гостей» Тевтонского ордена), а также ополченцев из подчиненных ордену Девы Марии областей и городов, не успевших присоединиться к главному орденскому войску, спешившему на грозный суд Божий под Танненбергом.

В Швеце комтур фон Плауэн получил известие о сокрушительном разгроме армии своего гохмейстера, распространившееся по орденским градам и весям с молниеносной быстротой, повсеместно лишая «тевтонов» (вкупе с их «гостями» и вассалами) всякой надежды и парализуя их волю к сопротивлению.

Граф Генрих Рейс фон Плауэн (1370 г.р.) был (в отличие от большинства тевтонских рыцарей, принадлежавших, в описываемое время, к мелкому дворянству и даже бюргерству) отпрыском знатного рода из области Фогтланд, расположенной между германскими землями Тюрингией и Саксонией. С самого начала христианизации Тевтонским орденом Пруссии (тогда еще языческой) фогты (наместники) из рода фон Плауэн активно участвовали в организуемых орденом Крестовых походах на прусских язычников. Сохранились многочисленные свидетельства принадлежности представителей семейства фон Плауэнов в XIII–XIV вв. к Тевтонскому ордену. Мало того! В 1410 г. в ордене Девы Марии состояли одновременно три «брата-рыцаря», носившие одинаковые имя и фамилию – Генрих фон Плауэн. Вероятно, имя Генрих было столь распространено среди Плауэнов вследствие старинного пророчества, согласно которому человеку по имени Генрих фон Плауэн было предназначено стать императором средневековой Германии – Священной Римской империи.

Интересующий нас Генрих фон Плауэн (тевтонский «брат-рыцарь» и комтур Швеца) прибыл в орденскую Пруссию в качестве крестоносца-«интернационалиста» («военного гостя» Тевтонского ордена) и вскоре, принеся три монашеских обета нестяжания, целомудрия и послушания, был принят в орден Девы Марии. В 1397 г. он уже числился в орденских списках «компаном» комтура Данцига, в 1398–1399 гг. – гаузкомтуром в Данциге (то есть комендантом расположенного в Данциге орденского замка, подчиненным комтуру всего Данцига – города с прилегающей областью), в 1402–1407 гг. – комтуром Нессау, а с 1407 г. – комтуром Швеца.

Получив известие о танненбергской «конфузии», Генрих фон Плауэн приказал своему отряду (численность которого, за счет постоянно подходивших подкреплений, возросла до 3000 бойцов) незамедлительно идти в Мариенбург. По пути он включал в ряды отряда всех способных носить оружие. Энергичный и осмотрительный Плауэн, хотя и не имел полной картины сложившейся после танненбергского разгрома ситуации, понимал, что все теперь зависит только от него, и что, если и возможно спасти то, что еще могло быть спасено, то для этого необходимо любой ценой удержать Мариенбург – последний оплот Тевтонского ордена в Пруссии. Ничто в предшествующей служебной карьере Генриха фон Плауэна не указывало на какие-то особые военно-административные таланты или хотя бы способности – не говоря уже о призвании играть столь важную и, мало того, решающую, руководящую роль в спасении ордена, которому он так верно служил. От всякого члена Тевтонского ордена требовались, прежде всего, абсолютная верность, беспрекословное послушание и точное выполнение приказов данных ему Богом и Верховным магистром начальников, но уж никак не способность к принятию самостоятельных и независимых решений. Возможно, именно поэтому так безропотно сдавались оставшиеся без высшего начальства, павшего при Танненберге, гарнизоны городов и замков прусского государства Тевтонского ордена.

Однако в данном плане комтур Швеца оказался воистину счастливым исключением из правил. 18 июля он вступил во главе своего небольшого, но спаянного железной дисциплиной, среди всеобщего «разброда и шатания», войска в «Главный дом ордена Девы Марии» в Пруссии – и ужаснулся увиденному там, поняв, каких колоссальных усилий потребует от него и от вверенных ему Богом и Девой Марией людей удержание Мариенбурга. Несмотря на свои мощные укрепления (производящие внушительное впечатление на всякого посетителя по сей день), Мариенбург имел крайне слабый гарнизон – настолько слабый (если верить Длугошу – всего 50 человек, способных носить оружие, включая послов венгерского короля – барона Миклоша Гарая и трансильванского палатина Сцибория из Сцибожиц, а также перешедшего на сторону ордена польского рыцаря Петра Свинку, хорунжего Добжинского, которого «мариане» именовали, на свой манер, «Петер Свинка фон Рыпин»!), что он даже собирался сдать крепость надвигавшимся полякам и литовцам без боя (отряд фон Плауэна подоспел как раз вовремя, не дав свершиться очередной изменнической сдаче). Большинство крепостных пушек было по приказу ныне покойного Ульриха фон Юнгингена отправлено в помощь ему под Танненберг и попало в руки противника (успев сделать, согласно одним источникам, всего по одному, согласно другим – всего по два, и только если верить Яну Длугошу, то «не менее, чем по два» выстрела). Однако комтур Швеца не растерялся. Под его энергичным командованием обороноспособность Мариенбурга была в кратчайшие сроки восстановлена. Со всей округи (до которой еще не добрались польско-литовские грабители) в крепость были доставлены в изобилии оружие, снаряжение, пиво, вино, провиант, фураж, пригнаны скот и птица. В результате подступившим к Мариенбургу полякам и литовцам ничего не досталось, и им пришлось доставлять все необходимое издалека, что весьма осложняло ведение ими осады. Гарнизон трудился день и ночь не покладая рук. Генрих фон Плауэн стал душой сопротивления Мариенбурга и единственной надеждой осажденных (кроме, естественно, Господа Бога и Пречистой Его Матери Приснодевы Марии), его слово стало законом для всех. Ему подчинялись беспрекословно (хотя он все еще числился всего лишь комтуром Швеца). Его так неожиданно проявившаяся, поистине гениальная способность к импровизации и его воля к победе, удачно сочетавшиеся с неутолимой жаждой реванша, явились решающим критерием, жизненно важным для удержания Мариенбурга.